Пахарь. Лев Николаевич Толстой на пашне

Илья Репин «Пахарь. Лев Николаевич Толстой на пашне» (1887).

«Я рисовал с него тогда, пользуясь всяким моментом… Лев Николаевич великодушно позировал мне… В один жаркий августовский день, в самую припеку, после завтрака, Лев Николаевич собирался вспахать поле вдовы; я получил позволение ему сопутствовать.

Мы тронулись в путь в час дня. Он был в летней белой фуражке и легком пальто сверх посконной рабочей рубахи лилового цвета. На конюшне Лев Николаевич взял двух рабочих лошадок, надел на них рабочие хомуты без шлей и повел их в поводу. За выселками деревни Ясной Поляны… нищенский дворик. Лев Николаевич идет в знакомый ему сарайчик, вытаскивает оттуда соху и, повозившись с сошничками и веревочными приспособлениями, запрягает в соху лошадку.

Берет пальто, вынимает из его бокового кармана бутылку с водой, относит ее в овражек под кусты и прикрывает пальто. Теперь, привязав к своему поясу сзади за повод лошадь с бороной, берет в руки правила сохи… Шесть часов, без отдыха, он бороздил сохой черную землю… У меня в руках был альбомчик, и я, не теряя времени, становлюсь перед серединой линии его проезда и ловлю чертами момент прохождения мимо меня всего кортежа… Я проверяю только контуры и отношения величины фигур; тени – после, с одной точки, в один момент. Проходили нередко крестьяне яснополянцы; сняв шапку, кланялись и шли дальше, как бы не замечая подвига графа…

А великий оратаюшко все так же двигался взад и вперед, прибавляя борозды. Менялись только тени от солнца да посконная рубаха его становилась все темнее и темнее, особенно на груди… Изредка он оставлял на минуту соху и шел к овражку напиться из бутылки воды… Вот он, Микула Селянинович, непобедимый никакими храбрецами в доспехах… Мы возвращались к дому в сумерках; вызвездило на холод… Я боялся, как бы он не простудился. Ведь его рубаха была мокрая насквозь».