Меленский диптих

Жан Фуке
Меленский диптих
1450

Одна из самых великих французских картин пятнадцатого века является также одной из самых странных. Изображенные на ней фигуры Девы Марии и Христа будто высечены из холодного мрамора и окружены множеством дьявольски-красных ангелов с пустыми, невыразительными лицами. Одна из грудей Богородицы будто бы выпрыгивает наружу из развязанного корсажа, а её голова наголо выбрита по последней Парижской моде. Она совсем не похожа на обыкновенную Мадонну, но это и не было замыслом художника. 

На самом деле это - Аньес Сорель, легендарная куртизанка, любовница французского короля Карла VII; Христос в её руках указывает на левую панель диптиха, на которой изображен Этьен Шевалье, королевский казначей и по совместительству - заказчик данной картины. 
Шевалье был секретно влюблён в Аньес и, когда его жена Катрина скончалась, повесил этот диптих над её гробницей (в 1474 году Шевалье умер и был похоронен рядом), где картина пробыла до конца восемнадцатого века.

Фуке закончил работать над Меленским диптихом в 1450-ом, в год смерти Аньес. Она изображена здесь как недосягаемый, величайший идеал красоты, каковым для многих она и являлась. Ей приписывают введение таких новшеств, как ношение бриллиантов некоронованными особами, изобретение длинного шлейфа, ношение весьма вольных нарядов, открывающих одну грудь; её поведение и открытое признание связи с королём часто вызывало негодование, однако ей многое прощалось благодаря защите короля и её совершенной красоте, о которой даже Папа Римский говорил: «У неё самое прекрасное лицо, которое только можно увидеть на этом свете».

Жан Фуке «Богоматерь с младенцем» (1450) 
Холст, масло. 91 × 81 см 
Королевский музей изящных искусств, Антверпен

С тех самых пор как тема груди вошла в употребление в раннехристианской традиции, одна обнаженная грудь обозначает материнство. Впрочем, в связи с ней допускаются и другие виды неосознанной обнаженности. В конечном счете как воинственная амазонка, так и кормящая мать Христова обе суть бескомпромиссные девственницы, смысл существования которых не имеет ничего общего с наслаждением; и вполне естественно, что их одногрудым наследницам в европейском изобразительном искусстве свойственна либо та же самая бескомпромиссность, либо готовность к действию, либо то и другое сразу.