Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе

"Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе"
1871
Холст, масло. 135 x 173 см

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Произведение "Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе"
Автор: Николай Ге 
Царевич Алексей воспитывался матерью Евдокией Лопухиной, которая была противницей преобразований Петра I. Воспитываясь в такой среде, Алексей и сам стал противником своего отца. Ещё большую обиду он затаил, когда Петр сослал его мать в Суздальский монастырь. Как враг и заговорщик своего собственного отца, он бежал из России, а когда был возвращён, то был объявлен преступником, осуждён и предстал перед Петром I именно в таком обличье. Этот сюжет и изобразил на своей картине Николай Ге. Картина была написана к 200-летию со дня рождения Петра I. Сам художник говорил: "Я чувствовал везде и во всем влияние и след петровской реформы. Чувство это было так сильно, что я невольно увлекся Петром и, под влиянием этого увлечения, задумал свою картину "Петр I и царевич Алексей".

По воспоминаниям Ге, он задумал картину, вернувшись в Россию после десяти лет жизни в Италии. «… я вернулся оттуда совершенным итальянцем, видящим все в России в новом свете. Я чувствовал во всем и везде влияние и след петровской реформы. Чувство это было так сильно, что я невольно увлекся Петром и под влиянием этого увлечения задумал эту картину». Психологизм, явное противостояние двух мировоззрений – все это делает картину напряженной, заставляет вглядываться в нее. И в ней нет деления на «положительных» и «отрицательных» героев. «Во время писания картины я питал симпатии к Петру, – говорил художник. – Но затем, изучив многие документы, увидел, что симпатии не может быть. Я взвинчивал в себе симпатию к Петру, говорил, что у него общественные интересы были выше чувства отца, и это оправдывало жестокость, но убивало идеал…» Гё добился главного: смертный приговор готов подписать не чуждый сомнениям венценосный палач, а раненый в самое сердце отец, все взвесивший политик, но еще колеблющейся человек. Таких многомерных характеров не знала еще русская историческая живопись.