Густав Климт - «Поцелуй»
1907-1908 гг. Холст, масло. 180 х 180 см
Австрийская галерея Бельведер, Вена
Год «Поцелуя» в Вене
В Вене картина Климта «Поцелуй» повсюду. Ее фрагменты стократно умножаются в витринах сувенирных магазинов и художественных салонов: они украшают часы и броши, сумочки и портмоне, чашки и тарелки, вазы, шкатулки, записные книжки, шали…
«Чужестранец из Византии»
Когда сорокашестилетний Климт написал «Поцелуй», он был уже зрелым, сложившимся, и (хотя его работы часто эпатировали чопорную публику) очень успешным мастером. Как один из основателей и лидер художественного объединения «Сецессион» в Вене, отвергавшего традиции академического искусства, Климт был известен всей Европе. Стиль венского «Сецессиона» (аналог югендстиля в Германии, ар нуво во Франции) ассоциировался прежде всего с именем Климта. «Поцелуй» - очень узнаваемая и характерная для Климта работа. Мы, пожалуй, не найдем в ней мотивов, не встречавшихся в предшествующих произведениях художника. Луга, усеянные мелкими цветами, знакомы нам по его пейзажам; сложные орнаменты и позолоту мы видим во многих крупных композициях Климта («Бетховенский фриз» Сецессиона, 1902, «Портрет Адели Блох-Бауэр»,1907). Почти такая же, как в «Поцелуе», склоненная женская головка с закрытыми глазами изображена на картине «Три возраста женщины» (1905). Прелесть «Поцелуя» не в новизне, а в гармоничном согласовании всех мотивов, доведенных до пластического и смыслового совершенства, до высшей степени законченности и ясности. Первое, что поражает зрителя – сияние золота. Золотые капли фона, ниспадающие золотые ткани, золото стеблей и листьев - все это занимает чуть ли ни две трети полотна. Сын ювелира и гравера, получивший первые уроки в отцовской мастерской, Климт всегда высоко ценил выразительные возможности золота.
Путешествуя по Италии в 1903 г., художник был потрясен византийскими мозаиками Равенны в церкви Сан Витале и мозаиками собора Сан Марко в Венеции, выложенными из многоцветной смальты на сплошном золотом фоне, и в его творчестве начался настоящий «золотой период». «Чужестранец из Византии», как его называли современники, Климт щедро использовал в своих картинах позолоту и рельеф, с ювелирной тонкостью и тщательностью прорабатывал каждый сантиметр поверхности полотна, уподобляя его сверкающей мозаике. Столь любимые художником цветущие луга в картинах «золотого периода» почти неуловимо меняются, уподобляясь пестрым коврам или камешкам смальты, при этом каждый цветок остается узнаваемым (так в «Поцелуе» по лугу рассыпаны весенние крокусы и примулы). Причудливые орнаменты просторных одежд довершают ощущение византийской пышности, узорчатости. Одновременно художник парадоксальным образом достигает в «Поцелуе» далеко не всегда свойственного ему лаконизма: пустота золотого фона, цветущий луг, мужчина и женщина, спеленатые узорными тканями, и ничего больше… Природа этой выразительности близка японской гравюре укиё-э, которой, как многие европейские художники того времени, увлекался Климт.
«Золотая икона югендстиля»
«Der goldene Kuss – die Ikone des Jugendstil» («Золотой поцелуй – икона югендстиля»), - читаем мы в проспекте галереи Бельведер. Сопоставление обязывающее, но верное: эта картина медитативна, торжественна и возвышенна, как молитвенный образ. Где находятся влюбленные? Золотистые капли фона подобны звездам, а круто обрывающийся у ног женщины луг кажется то ли закруглением самой планеты, то ли краем звездной бездны. Они остались вдвоем во Вселенной, на земле, во всем мире. Коленопреклоненная женщина с нарочито крупными ступнями и похожими на древесные корни пальцами ног словно вырастает из цветочной вязи. В ее одеянии повторяются мотивы волнистой линии, круга и овала, венчики цветов складываются в округлые «букеты». В одежде мужчины главенствует более строгая и энергичная геометрия – черные и белые вытянутые прямоугольники. Золотой рельефный покров, обволакивающий обнявшуюся пару, испещрен любимыми орнаментальными фигурами Климта – так называемыми «микенскими спиралями», характерными для вазописи античных Микен, искусством которых восхищался художник. Присмотревшись, мы замечаем, что золотые «островки» спиралей есть и на плаще мужчины, внутрь прямоугольников помещены «женственные» струящиеся линии, а в одеянии женщины присутствуют светлые квадраты. Если мы вспомним, что круг и узкий прямоугольник – древнейшие символы женской и мужской сексуальности, то смысл этой игры орнаментов станет ясен: орнаментальные мотивы взаимопроникают, как мужское и женское начала, а знаком их единения становится спираль - древнейший символ жизни. (Такая же спираль - основной мотив панно «Древо жизни», написанного Климтом в 1905 - 1911 гг. для виллы Стокле в Брюсселе). Интерес художника к архаической символике связан с влиянием на него взглядов властителя умов тогдашней Вены Зигмунда Фрейда, который открыл современникам, что бессознательное говорит с человеком на языке символов. К счастью, Климт не просто отдал дань фрейдизму, но сумел с завораживающей пластической убедительностью воплотить в прихотливых орнаментах «Поцелуя» идею соединения строгой мужественности с нежной женственностью. Перекличка взаимопроникающих орнаментов, увитый спиралями покров, объединяющий фигуры и словно заключающий их в овальную капсулу, в золотое яйцо - все это и без фрейдистских аналогий убеждает зрителя: происходящее на картине - начало творения, таинство, делающее человека равным божеству.
Формула любви
Мы недаром так много говорим об одеяниях влюбленных. «Поцелуй», наверное, самое целомудренное произведение Климта. Художник, многие полотна и рисунки которого заполняют обнаженные женские фигуры, изображенные в весьма смелых позах, и который не раз шокировал современников пряной чувственностью своих работ, написал любовную сцену, не только не обнажив, но старательно задрапировав героев. Свой излюбленный прием – объемную моделировку открытых частей тела на плоском орнаментальном фоне – он доводит в «Поцелуе» до крайности: две головы, кисти мужских и женских рук, ступни женщины – вот все, что нам открыто и, несмотря на яркое богатство орнаментики, неустанно приковывает наш взгляд. В своих композициях (исключая, конечно, портреты) Климт редко сосредоточивается на лице: для него важнее поза, жест. Так и в «Поцелуе»: стоящая на коленях женщина с самозабвенно откинутой к плечу головой и закрытыми глазами – олицетворение покорности и вместе с тем отрешенности, почти религиозного экстаза. Мы не видим лица мужчины, но в решительном наклоне его головы, в трепете чутких пальцев, касающихся лица подруги, ощущается вся сила нарастающей страсти. Картина считается автобиографичной: большинство исследователей улавливает в лице женщины сходство с возлюбленной Климта Эмилией Флёге. Роман живописца с Эмилией Флёге, известной художницей-модельером, продолжался 27 лет и, несмотря на многочисленные увлечения любвеобильного Климта, стал главным в его жизни. Конечно, было бы слишком прямолинейным отождествлять мужскую фигуру с автором картины, но, несомненно, глубоко личное переживание художника питает эту работу. Женское начало представлено в «Поцелуе» мягким и жертвенным, что для Климта необычно. Образы сильных женщин-властительниц («Афина Паллада»,1898, «Нагая истина»,1899) и роковых красавиц, подавляющих и губящих мужчину («Юдифь I»,1901, «Саломея» или «Юдифь II»,1909), гораздо чаще встречаются в его произведениях. В «Поцелуе» мужское и женское начала не воюют, но примиряются, сливаясь воедино. «Поцелуй» можно назвать «формулой любви»: многие веками хранящиеся в памяти человечества метафоры нашли в этой картине простое и точное пластическое выражение: золотое сияние счастья, цветущая земля, ставшая для влюбленных раем, Вселенная, в которой нет никого и ничего, кроме этих двоих, мгновенье длинною в вечность… Своим целомудрием и искренностью картина сразу же завоевала сердца взыскательной венской публики. Ею были покорены и те, кто прежде упрекал Климта в «болезненном эротизме» и «манерности». Судьба «Поцелуя» сложилась счастливо: на выставке 1908 года картину ждал триумф. Экспозиция еще не закрылась, а она уже была куплена Современной галереей (впоследствии Австрийская галерея Бельведер), и с тех пор мы не перестаем восхищаться этим длящимся уже столетие объятием.
Марина Аграновская
