Правило запоздалого признания в живописи
Время иногда все переворачивает с ног на голову. И один из самых ярких примеров: картины не признанных при жизни художников сейчас стоят гораздо дороже работ их успешных современников. Эта тенденция стала прослеживаться с французских импрессионистов и ярко повторилась с художниками-модернистами.
Самое интересное, однозначно объяснить, почему полотна импрессионистов сейчас стоят дороже работ старых мастеров, никто не может. Кто-то указывает на то, что картины импрессионистов можно назвать антидепрессантами – практически нет социальных проблем, хорошая солнечная погода, веселые лица. Например, репродукции на холсте Клода Моне зачастую можно встретить в поликлиниках, где они призваны настраивать посетителей на оптимистичное настроение. А один известный искусствовед считает, что причина кроется в человеческом тщеславии: истории о непризнанных художниках прекрасно иллюстрируют миф о том, что мы умнее и лучше своих предков. И в его словах есть зерно истины.
Дело в том, что импрессионисты, несмотря на хорошую погоду и веселых персонажей на большинстве своих картин, не были поняты и приняты ни широкой публикой, ни официальными художественными организациями: Академией и Салоном. Практически впервые за историю искусства произошел раскол между тем, что ждал зритель и тем, что предлагал художник.
В популяризации творчества импрессионистов большую роль сыграли два человека маршана Поль Дюран-Рюэль и коллекционер и меценат Гюстав Кайботт. Однако это стоило им немало усилий: 25 лет потребовалось Дюран-Рюэлю на продвижение работ батиньольской школы (небольшой группы, собравшейся возле Э. Мане: Э. Дега, Ф. Базиль, П. Сезанн, К. Моне, К. Писсарро), от первых неудачных попыток продать их на родине до полноценных продаж в США. Еще более показателен пример Кайботта, который организовал два аукциона в 1875 и 1877 годах, где сам выставлял и сам покупал (у себя же) по завышенным ценам картины своих подопечных. Оба аукциона оказались провальными.
Одно из самых ярких событий в процессе признания работ импрессионистов стал казус с «даром Кайботта». По завещанию коллекционера 67 работ Мане, Моне, Писсарро, Ренуара, Дега Сислея, и Сезанна должны были перейти в дар государству, с дальнейшим размещением их в Лувре. Более трех лет проходили прения по поводу признания или непризнания импрессионистов, и только потом было принято «соломоново решение» - половину картин (38 штук) разместили в музее Люксембургского дворца. Только в 1938 году эта коллекция переехала в Лувр, где уже выставлялся полиптих к. Моне «Кувшинки» (1918-1926).
В 1928 году французское правительство все-таки решило забрать оставшуюся часть «дара Кайботта», но наследники коллекционера ответили отказом, тем более что большая часть коллекции была уже продана за неплохие деньги.
Часть «коллекции Кайботта», которая оказалась в Люксембургском дворце, на тот момент оценивалась в 3,5 тысячи франков за картину или около 140 тысяч за все. Через 2 десятилетия распродажа коллекции Эдгара Дега принесла аукционистам примерно 12 миллионов франков. А ведь аукцион проходил во время Первой мировой войны, что не помешало приехать арт-дилерам со всего света. Самой дорогой работой стала большая картина Дега «Семья Беллели» (1858–1862), которую приобрела дирекция Лувра за 400 тысяч франков. Торги, прошедшие в Лондоне в 1958 году, на которых была представлена коллекция Якоба Голдшмидта прошли за 20 минут. За это время было продано 7 картин, а аукционный дом Сотбис выручил 781 тысяч фунтов стерлингов, что стало рекордной суммой для живописи.
Эффект запоздалого признания не ограничился только импрессионистами, он продолжал существовать примерно до первой трети 20-го века. Непризнан был Ван Гог, Гогена ценили только за экзотичность и легкое туземное ню. Но сильнее всего этот эффект ударил по поколению художников 1900–1910-ых годов, очень талантливому и голодному до творчества поколению. И все словно повторилось, как полвека назад: бедность, бесконечный поиск денег, плохие дилеры. Изменилось только одно – все чаще эти истории стали заканчиваться весьма печально. Правило запоздалого признания перестало работать только во второй половине прошлого века. К этому времени все его жертвы (импрессионисты и модернисты) уже стоили неимоверно дорого. А сам арт-рынок стал зорко отслеживать появление любого нового художника, чтобы не упустить свой шанс. Возможно, мы действительно хотим быть умнее своих предков?
