Судьба художника - Франциско Гойя

Тема войны для искусства привычна и излюблена. Причем изображали ее как тяжелую, но славную и почетную деятельность – это заметно и на полотнах мастеров эпохи Возрождения и на картинах художников 18-19 веков, хотя многие из них не брали в руки оружия. Но к Франсиско Гойя это не относится. Он долгое время жил в оккупированном Мадриде, и вдоволь насмотрелся на места сражений, на карательные операции и казни. Гойя одним из первых показал войну ужасной, уродливой, грязной, несправедливой и кровавой. Это особенно необычно, если учесть, что художник был ярым приверженцем рококо и высоко ценил успех при королевском дворе.

У рядового испанца в восемнадцатом веке практически не было шансов пробиться в жизни, за исключением живописи, которая при наличии определенного таланта позволяла высоко подняться по социальной лестнице. И Франсиско Гойя решил, что у него все получится. Он начал обучение живописи в родной Сарагосе, в 1774 году переехал в Мадрид, где добился должности придворного художника. И следующие двадцать лет Гойя, как и положено придворному художнику, рисовал благообразные портреты и пасторальные сценки. Но в 1793 году он серьезно заболел. Неизвестно, какой недуг едва не свело Гойю в могилу – его беспокоил звон в ушах, приступы головокружения, частые обмороки и ухудшение зрения. В конце художник выздоровел, но болезнь полностью лишила его слуха. И его жизнь, как и его творчество, не могло оставаться прежней.

Первыми работой после выздоровления стала серия сатирических гравюр «Капричос». Некоторые из них были настолько шокирующими для своего времени, что долгое время были недоступны публике. Самая известная гравюра из серии – это «Сон разума рождает чудовищ», название которой стало крылатой фразой. В 1799 году испанский король назначил Гойю первым королевским живописцем, но в 1807 году Наполеон ввел в Испанию свои войска, увез королевскую семью во Францию, а в стране началась кровавая партизанская война. В итоге на испанский трон взошел брат Наполеона Жозеф. Гойя был полон сомнений, с одной стороны он не сочувствовал законному королю и одобрял новую конституцию, а с другой – он был искренним патриотом. В конце концов, хотя он открыто не поддерживал новую власть, но это не мешало ему рисовать портреты новой знати. В тоже время Гойя создает несколько патриотичных картин («Водоноска», «Точильщик ножей»), которые проникнуты свободолюбивым духом испанцев. Но истинные шедевры этого периода – это гравюры, известные под названием «Бедствия войны». Эти рисунки не стоит показывать детям – на них только горе и ужас, реки крови, беженцы, бредущие по дороге, изуродованные тела, свисающие с ветвей деревьев. Здесь вы не увидите ни капли патриотизма. Гравюры настолько мрачны, что впервые были выставлены только в 1863 году, через тридцать пять лет после смерти художника.

В 1814 году испанский король вернулся на родину, и первым делом жестоко наказал тех, кто сотрудничал с французами. Гойя оказался в опасности, и чтобы добиться расположения новой власти он решил запечатлеть мадридские события 2 и 3 мая. На одной картине «Восстание 2 мая 1808 года» он изображает один из уличных боев. Вторая, «Расстрел повстанцев 3 мая 1808 года» — один из шедевров художника. Никто прежде не показывал войну так честно. Но Фердинанд не оценил такое искусство, и до 1872 года картины пылились в запасниках. Однако своей цели Гойя добился и избежал репрессий. Он даже вновь стал придворным художником. В 1823 году из-под его кисти появляются «Черные картины». Гойя рисовал их прямо на стенах своего дома. Самая известная из них «Сатурн, пожирающий своего сына» неоднократно признавалась одной из страшнейших картин в мире. Исследователи творчества Гойи иногда предполагают, что художник в это время сошел с ума. В 1824 году, под предлогом необходимости полечиться на горячих источниках, он переезжает в Бордо, где он и скончался спустя четыре года.

Творчество Франсиско Гойя поистине многогранно и не вписывается в рамки стилей и художественных школ. Оно оказало сильное влияние на целое поколение художников-модернистов и соцреалистов.
В жизни художника было много женщин, но только две сыграли серьезную роль его жизни. Первая - Мария-Тереза де Сильва-и-Сильва, герцогиня Альба. В каких отношениях 24-летняя герцогиня с 40-летним художником не известно, но Гойя любил рисовать ее. Личико прекрасной аристократки встречается и на парадных портретах, и в деревенских сценках, и на гравюрах, и на рисунках. Есть мнение, что именно герцогиня Альба позировала для «Махи одетой» и «Обнаженной махи», но чтобы сохранить честь модели, художник изменил ее лицо. Вторая женщина в жизни Гойи – это его супруга Хосефа Байеу-и-Субьяс, о которой известно очень немного. С Гойей ее познакомили братья-художники. Говорят, что у нее было двадцать беременностей, но родила она только одного ребенка, который дожил до зрелого возраста. Художник практически не упоминал супругу в своих письмах. Точно известно, что она умерла во время франко-испанской войны.