Лермонтов и Врубель — союз двух гениев, живших в разное время, но творивших, с позволения сказать, единообразно. Их почти автобиографичные «демоны» стали основополагающими образами творчества. Проникновенность демона в одноименной поэме Лермонтова, став вдохновением для Врубеля в свое время, породило его собственный, уникальный образ этого мифичного существа.
Образ «демона» как воплощения нечистой силы изжил себя еще в конце средневековья. В искусстве периода романтизма, а так же в течениях, которые последовали этому движению, демон обрел новые черты. Это уже не просто подземный повелитель страха и ужаса, как его описывали средневековые монахи. Отнюдь, он теряет большую часть своих негативных черт, начав символизировать величайшую силу природы, ее необузданность и, одновременно, вдохновляющую жилу. Для поэта, как и для художника, так и в целом для любого творца, подобная сила есть единственная возможность отображать этот мир в полноте его величия.
«Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» Гете «Фауст». Вот он, истинный демон, так бесславно желающий зла, но вечно творящий благо. Он воплощение незыблемого закона о вечном противостоянии двух сил, и сложно определить, что именно становится добром, а что злом. В неразделимости их бытия и заключается основная жизнеобразующая сила.
Картина Врубеля «Демон сидящий» стала художественным воплощением этого образа. Взгляните, как прекрасен его лик, смотря на него, не возникает страха или отвращения, это уже не тот старый дьявол, которого мы видим на древних гравюрах. Это молодое, свежее, преисполненное жизни лицо. И, в тоже время, печальный, умиротворенный, даже уставший взгляд старика, прожившего не одну жизнь. Демоническое творчество долгое время вызывало опасение и неистовый страх на почве суеверий. Но стоит только глубже познать этот образ, как вся его ужасающая сторона меркнет перед его глубиной. Стоит помнить, что ни один образ не может воплощать радикальную сторону, кристаллизованное воплощение; гармония отображается, в первую очередь, в равном соотношении мировых сил.
В лице «Поверженного демона» мировая скорбь и боль соприкасаются с чувством блаженства, присущего святым, умиравшим в муках во имя святой идеи. Да, он повержен, он зло, он хаос, но, в ту же минуту, он доволен тем, что исполнил свою роль. Его поза напоминает распятого Христа, изображавшегося на старых византийских иконах и средневековых гравюрах. Тонкие руки, уставшие, бессильные и такой же взгляд, созерцающий бездну вселенского бытия и необходимость своей участи. Это не случайность, это тонкая аллюзия, образная метафора, указывающая на многогранность образа этого мирового ваятеля.
Заметьте, что в глазах побежденного нет озлобленности, напротив — в них смирение. Осознание бесконечности своего бытия, вот что вызывает в нем это чувство. Он подобно Прометею закован в могучих скалах, и холодным взглядом призван наблюдать за мировым порядком, веками сокрушая и сокрушаясь.
Он есть добро, в исполнении своего зла.
Источник: Другой Арт - онлайн журнал об искусстве. У нас вы найдете отобранные редакцией работы от лучших авторов.
