Илья Глазунов. «Портрет Л. И. Брежнева» (1973). 
Холст, масло. 60 х 40 см. 
Частное собрание 

Из интервью Ильи Глазунова: - Рассказываю. Леонид Ильич вернулся из Индии. Приближался его очередной день рождения или даже юбилей, сейчас не вспомню. Кроме орденов, которыми именинник каждый год щедро одаривал себя, на этот раз ему захотелось получить портрет в моем исполнении. Желающих увековечить образ генерального секретаря всегда было в избытке, но впечатленный реакцией Ганди Брежнев пожелал, чтобы его писал Глазунов. Я сказал, что понадобятся четыре «живых» сеанса. Меня вызвали в ЦК партии и стали объяснять, что Леонид Ильич очень занят, плохо себя чувствует, ему трудно позировать и все такое прочее. Мол, не согласитесь ли, товарищ Глазунов, начать рисовать по фотографии, а потом продолжите с натуры? Это противоречило моим правилам, но меня продолжали уговаривать, показали рабочий кабинет Брежнева, стол, где не лежало ни листа бумаги… По сути, я отрезал пути к отступлению, лишил себя выбора.

Увлекшись идеей, приступил к работе и… перестарался. Стоило ограничиться черновым наброском, а я не сумел вовремя остановиться и допустил грандиозную ошибку! Приезжаю на Старую площадь, показываю портрет помощнику Брежнева Андрею Александрову-Агентову по кличке Цыпленок. Уж не знаю, за что его так прозвали, но человек и в самом деле был своеобразный. Он делил лестничную площадку с режиссером Бондарчуком, и Сергей Федорович рассказывал мне, что ни разу не видел гостей, входивших или выходивших из квартиры соседа… Любопытно, правда? Словом, отдал я картину Андрею Михайловичу и услышал в ответ: «Мы оповестим вас». День прошел, второй, третий… Тишина. Ситуация дурацкая, хуже не придумаешь! Звонит Михалков: «Как дела, ж-жопа? Что нового?» 

— Ласково он вас! 

— Это же любя! Сергей Владимирович часто ругал меня, но глаза всегда оставались добрыми… Словом, рассказываю ему, что из ЦК ни привета, ни ответа. Михалков успокаивает: «Раз пообещали, позвонят. Жди». Действительно, через неделю раздается звонок из секретариата: «От души поздравляем, Илья Сергеевич! Ваш портрет так понравился Леониду Ильичу, что он решил забрать его домой. Подобное случается впервые, хотя ему присылают массу картин. В том числе самые известные художники. Это большой успех!» Я впал в ступор. Как?! Что?! Бросился объяснять, мол, работа не завершена, мне гарантировали личную встречу с Брежневым, несколько сеансов… На другом конце провода и слушать не стали: «Нет-нет, Леонид Ильич всем доволен, ничего добавлять или менять не нужно, товарищ генеральный секретарь уже распорядился, чтобы портрет напечатали в «Огоньке». Действительно, через неделю вышел журнал с моей репродукцией на обложке. В редакции меня потом затерзали, требуя рассказать про бровастого, каков он при ближайшем рассмотрении. Пришлось отделываться общими фразами, дескать, связан подпиской о неразглашении. Не признаваться же, что не видел генсека живьем! 
На Западе меня в секунду зачислили в придворные живописцы. Якобы чуть ли не каждый день гоняю чаи с Брежневым, нашептываю всякие глупости. Вой иностранная пресса подняла страшный! В действительности же мне не заплатили за картину ни копейки, не дали ни ордена, которые так любил Леонид Ильич, ни даже грамоты. Более того, с момента передачи портрета Александрову-Агентову я не видел собственную работу. 

- Лишь на ужасном снимке, который лет десять назад опубликовала популярная газета: пьяная Галина Брежнева танцует на столе, а на стене за ее спиной — та самая картина, — продолжает Илья Сергеевич. — Фотография сделана в кабинете Леонида Ильича уже после его кончины. Смотреть на эту оргию без содрогания нельзя! Говорят, перед собственной смертью Галя продала портрет американцам — денег на выпивку не хватало…