Николай Рерих. Серия картин "Гималаи".

«Даже самые высокие вершины Гималайских гор были доступны кисти художника. Гималаи были высшим вдохновением Рериха как художника. Не даром его называли мастером гор. Рерих говорил: "В грандиозном размахе особое зовущее впечатление и величие Гималаев. Обитель снегов"». 

А.Юферева, А. Лукашева «Н Рерих», Издание главного управления Госсзнака, М., 1970г. 

«Вот и французская экспедиция идет воздать честь Гималаям. Со всех сторон разные народы устремляются все к тем же высотам. Получается уже какое-то шествие за пределами состязания. 

Если бы кто-нибудь задался целью исторически просмотреть всемирное устремление к Гималаям, то получилось бы необыкновенно знаменательное исследование. Действительно, если от нескольких тысяч лет тому назад просмотреть всю притягательную силу этих высот, то действительно можно понять, почему Гималаи имеют прозвище "Несравненных". Сколько незапамятных знаков соединено с этой горной страной! Даже в самые темные времена средневековья, даже удаленные страны мыслили о прекрасной Индии, которая культивировалась в народных воображениях, конечно, сокровенно, таинственными снеговыми великанами. 

Попробуем мысленно сообразить все те прекрасные легенды, которые могли зародиться только на Гималаях. При этом прежде всего будем поражены изумительным разнообразием этих наследий. Правда, это богатство произойдет от многих пламенных наслоений, станет роскошнее от щедрости многих тысячелетий, увенчается подвигами лучших искателей истины. Все это так. Но и для этих вершинных подвигов требуется окружающее великолепие. А что же может быть величественнее, нежели непревзойденные горы со всеми их несказанными сияниями, со всем неизреченным многообразием? Даже скудно и убого было пытаться сопоставить Гималаи с прочими лучшими нагорьями земного шара. Анды, Кавказ, Альпы, Алтай - все прекраснейшие высоты покажутся лишь отдельными вершинами, когда вы мысленно представляете себе всю • пышную нагорную страну гималайскую. 

Чего только не вместила в себя эта разнообразная красота. Тропические подходы и луга альпийские, и, наконец, все неисчислимые ледники, насыщенные метеорной пылью. Никто не скажет, что Гималаи - это теснины, никому не придет в голову указать, что это мрачные врата, никто не произнесет, вспоминая о Гималаях, слово "однообразие". Поистине, целая часть людского словаря будет оставлена, когда вы войдете в царство снегов Гималайских. И будет забыта именно мрачная и скучная часть словаря. 

Чем-то зовущим, неукротимо влекущим наполняется дух человеческий, когда он, преодолевая все трудности, всходит к этим вершинам. И сами трудности, порою очень опасные становятся лишь нужнейшими и желаннейшими ступенями, делаются только преодолением земных условностей. Все опасные бамбуковые переходы через гремящие горные потоки, все скользкие ступени вековых ледников над гибельными пропастями, все неизбежные спуски перед следующими подъемами и вихрь, и голод, и холод, и жар преодолевается там, где полна чаша нахождений. 

Не из спесивости и чванства столько путешественников, искателей устремлялись и вдохновлялись Гималаями. Только соперничество и состязание могло найти и другие труднейшие пики. Далеко поверх состязаний и соперничества заложено устремление к мировым магнитам, к тому неизреченному священному чаянию, в котором родятся герои. 

Не только лавровые венки состязаний, не только приходящие первые страницы книг и газет, но тяготение к величию, которое питает дух, всегда будет истинным притяжением, и в таком величии ничего не будет худого. Что же, это еще одна похвала Гималаям? Разве их торжественное величие в похвалах нуждается? 

Конечно, здесь неуместны похвалы, и каждая из них, даже самая превосходная, будет лишь умалением. Тогда зачем же вспоминаются Гималаи, зачем же нужно о них мыслить, вспоминать, и к ним устремляться? 

Хотя бы мысленное, приобщение к торжественному величию будет лучшим укрепляющим средством. Ведь все по-своему устремится к прекрасному. О прекрасном по-своему мыслит каждый и непременно захочет так или иначе сказать о нем. Мысль о прекрасном настолько мощна и насущна, что человек не вместит ее молчаливо, а непременно захочет в каких-либо словах поведать ее. Хоть в какой-нибудь песне или в каком-нибудь начертании человек должен выражать и запечатлевать мысль о прекрасном. 

От малейшего цветка, от крыла бабочки, от сверкания кристалла и так дальше и выше через прекрасные человеческие образы, через таинственное касание надземное человек хочет утвердиться на незыблемо прекрасном. Если были на земле прекрасные создания рук человеческих - к ним придет путник; успокоится под их сводами в сиянии их фресок и стекол. Если может найти путник зарево далеких горизонтов, он устремится и к ним; и в одном этом стремлении он уже укрепится, очистится и вдохновится для всех подвигов о добре, красоте, восхождении. 

С особым вниманием у костра и любом человеческом собрании слушают путника. Но только в далеких хрониках читают об этом уважении к пришедшим издалека. Ведь и теперь при всех путях сообщения, когда мир уже кажется малым, когда люди стремятся в высшие слои или в глубины, к центру планеты, и тогда рассказ путника остается украшением каждого собрания. 

"Правда ли так прекрасны Гималаи?" 
"Правда ли они несравненны?" 
"Скажите нам хоть что-нибудь о Гималаях, и бывает ли там необычное?" 

В каждом повествовании путника люди ждут необычного. Обычай, привычка, неподвижность связанности умаляет даже самое маломыслящее сердце. Даже поникнутый дух стремится к движению. И, в конце концов, никто не мыслит движения только вниз. 

Н.К. Рерих «Зажигайте сердца», с. 157-159, М., 1978г.