Вознесение Девы Марии

Бартоломе Эстебан Мурильо «Вознесение Девы Марии» (1670-е)
Холст, масло. 195,6×145 см 
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, Россия


В 1670-е годы образ Девы Марии в творчестве Мурильо ут­ратил теплоту, становясь «обобщенно-теологиче­ским». Художник представлял Богоматерь не как прежде – молодой девушкой со скрытой грустью в гла­зах, прижимающей к груди Божественное Ди­тя, а неким абстрактным божеством. 

Если раньше мас­тер шел по пути конкретизации образа Мадонны (каждая из его ранних Мадонн не похожа одна на другую, но каждая, в то же время, напоминает уроженку Ан­далусии), то теперь, художник, напротив, стремился максимально обобщить его. Он возносил Мадонну на пьедестал, с высоты которого она представлялась зрителю далекой и, в сущности, безразличной к его мелким земным скорбям и радостям. Исключениями являются лишь «Мадонна-цыганка» и «Вознесение Девы Марии» из коллекции Государственного Эрмитажа, где Мурильо вновь возвратился к своей прежней стилистике. В последней работе, Мадонна, показанная художником в момент вознесения к неземному свету, опять предстает в образе юной девушки с доверчивым выражением еще почти детского лица. Довер­чивость проявляется и в раскрытых ладонях Девы Марии. 

Мягкое, окутывающее си­яние придает Ее образу еще большую те­плоту и выразительность. Плащ Богоматери развевается, словно подхваченный ветром. Это подчеркивает дина­мику композиции, говоря о том, что вос­хождение Девы Марии еще не окончено. Глаза Девы Марии возве­дены к небу. Там, в сияю­щей высоте, Она видит нечто, недоступное взору зрителя. Маленькие ангелы создают для Нее «живую лестницу», по которой Она восходит к свету. Темный участок фона в нижнем правом углу резко контрастирует с Ее сияющей белой одеждой.